Неточные совпадения
— Мне всё равно. Мне
лучше всего щи и
каша; но ведь здесь этого нет.
—
Хорошее дело, кабы двадцать лет назад оно вышло… — ядовито заметил великий делец, прищуривая один глаз. — Досталась кость собаке, когда собака съела все зубы. Да вот еще посмотрим, кто будет расхлебывать твою
кашу, Андрон Евстратыч: обнес всех натощак, а как теперь сытый-то будешь повыше усов есть. Одним словом, в самый раз.
— А чого ж я буду говорить, сват? — упирался Коваль. —
Лучше ж послухаем твои викрутасы, бо ты
кашу заварил… А ну, сват, тоби попереду говорить, а мы послухаем, що из того выйде.
— Пища у них
хорошая идет, — продолжала Алена, — я здеся век изжила, свинины столь не приела, как там; и чтой-то, батюшка Михайло Поликарпыч, какая у них тоже крупа для
каши бесподобная!..
— Все будет хорошо, — тараторил Прейн, — чем больше дам, тем
лучше.
Кашу маслом не испортишь… Меня Раиса Павловна просила о «галках», не мог же я отказать ей!
А что, если мой недавний собеседник возьмет да вынырнет? — думалось мне. Ведь он меня тогда с
кашей съест! Что я такое? много ли нужно, чтоб превратить мое бытие в небытие? Хотя, с другой стороны, на какую потребу мне бытие? вот так бытие! Так не
лучше ли сразу погрузиться в небытие, нежели остаться при бытии, с тем чтоб смотреть в окошко да улыбаться прохожим?
—
Хорошее баловство, нечего сказать! — возразил Глеб, оглядывая сынишку далеко, однако ж, не строгими глазами. — Вишь, рубаху-то как отделал! Мать не нашьется, не настирается, а вам, пострелам, и нуждушки нет. И весь-то ты покуда одной заплаты не стоишь… Ну, на этот раз сошло, а побалуй так-то еще у меня, и ты и Гришка, обоим не миновать дубовой
каши, да и пирогов с березовым маслом отведаете… Смотри, помни… Вишь, вечор впервые только встретились, а сегодня за потасовку!
— Что это никто
каши не ест?
Каша хорошая, — спросил Луговский сидевшего с ним рядом Пашку.
— При господах
лучше было, — говорил старик, мотая шелк. — И работаешь, и ешь, и спишь, все своим чередом. В обед щи тебе и
каша, в ужин тоже щи и
каша. Огурцов и капусты было вволю: ешь добровольно, сколько душа хочет. И строгости было больше. Всякий себя помнил.
Мельник слушал все это, и у него болело сердце… Эх, народ какой! Нисколько не боятся бога! Ну, панове-громадо, видно, при вас плохо не клади, — как раз утянете; да и кто вам палец в рот сунет, тот чистый дурак!.. Нет, уж от меня не дождетесь… Вы мне этак в
кашу не наплюете.
Лучше уж я сам вам наплюю…
Духовная совершенно незаконнее: покойная бабка никак не имела права дробить достояния; но оно, как, может быть, вам небезызвестно, разделено, — большая часть… уж я не говорю, какие для этого были употреблены меры… самые неродственные меры… но только большая часть — поступила во владение вашего родителя, а другая часть — общей нашей тетке Соломониде Платоновне, дай ей бог доброго здоровья, или,
лучше сказать, вечную память, по милости которой теперь вся и
каша заваривается.
Таким образом все, дурные и
хорошие, чувства и страсти
каши находятся в полной зависимости от степени развития и от здоровья или нездоровая мозга.
«Даром только утро пропало! — злился он дорогой. — Бревно! Пень! Школой он так же интересуется, как я прошлогодним снегом. Нет, не сварю я с ним
каши! Ничего у нас с ним не выйдет! Если бы предводитель знал, какой здесь поп, то не спешил бы хлопотать о школе. Надо сперва о
хорошем попе позаботиться, а потом уж о школе!»
«Ах ты Господи, Господи! — думал московский посол, стоя у окна и глядя на безлюдную улицу пустынного городка. — Вот до чего довели!.. Им хорошо!.. Заварили
кашу, да и в сторону… Хоть бы эту шальную Фленушку взять, либо Самоквасова с Семеном Петровичем… Им бы только потешиться… А тут вот и вывертывайся, как знаешь… С хозяином посоветуюсь; человек он, кажется, не глупый, опять же ум хорошо, а два
лучше того…»
— Так-то так… — сказал художник и брезгливо поморщился, — но можно все-таки
лучше жить… Развитой человек обязательно должен быть эстетиком. Не правда ли? А у вас тут чёрт знает что! Постель не прибрана, помои, сор… вчерашняя
каша на тарелке… тьфу!
— Всё лишнее… — продолжает Яшкин. — И науки, и люди… и тюремные заведения, и мухи… и
каша… И вы лишний… Хоть вы и
хороший человек, и в бога веруете, но и вы лишний…
Мне все противнее становится ваше издательство, думаю, что мне
лучше, из него уходить, с вами
каши не сваришь» и т. п.
Содержал его вроде домашнего артиста и начал часто приглашать к себе гостей, заставляя Баракщикова приготовлять и есть при них разопрелую
кашу с тюленьим жиром, а потом рассказывать при всех «
хорошую ложь», т. е. хвастать про ту траву, растущую в болотах, вкусивши которой, русские становятся неодолимо мощны.